Тьма - Страница 68

Среди прочих огней воздух озаряли вспыхивающие световые пятна, походившие на всполохи северного сияния. Нечто подобное нам доводилось видеть давным-давно, когда Отряд прокладывал путь в Курганье. Ни одно из этих пятен по размеру не превышало тарелки. Они заполонили воздух, как туча мошкары, рассекая его со свистом, словно отточенная сталь.

Эти блики прожигали, все и вся, кроме тех мест каменной кладки, где Длиннотень задействовал особенно могучие чары.

Госпожа находилась неподалеку, возле бараков, выстроенных для тенеземских беженцев. Как всегда, ее окружало плотное кольцо почитателей, готовых отразить любую физическую атаку. Именно она метала вверх смертоносные световые блики, загнавшие защитников крепости в укрытие и задавшие Ревуну с Длиннотенью столько работы, что им уже было не до ее солдат.

Кажется, уже выпущенные световые пятна не находились под непосредственным управлением Госпожи, но они описывали круги вокруг некой точки в пространстве, которую она все же контролировала. Большую часть времени.

Одна из башенок рухнула, провалившись внутрь цитадели. Оттуда поднялся столб расцвеченной огненными блестками пыли, которую тут же подхватил и унес налетевший с запада шквальный ветер.

Наружные стены твердыни, недавно гладкие, как слоновая кость, теперь пестрели многочисленными выщерблинами. По моим прикидкам, челяди, укрывавшейся внутри, пора было уносить ноги.

Старик – с моей позиции он был виден как стремительно мчавшаяся черная точка – уже почти вернулся в свою берлогу. Я знал, что первым делом он захочет увидеть меня, а потому, с неохотой оставив впечатляющее представление, вернулся в свою плоть.

– Ну, что там еще за хренота? – спросил Одноглазый, когда я вылез из фургона. По-видимому, представление произвело впечатление и на него, поскольку он являл собой живое воплощение деловитости. Меня уже ждали еда и питье.

– Костоправ вот-вот вернется. Я расскажу тебе…

Словно откликнувшись на упоминание своего имени, Старик перевалил через ближайший бугор и подлетел к нам. Конь еще не остановился, а он уже соскочил с седла, фыркнул, когда его подошвы ударились оземь, и сказал:

– Расскажи мне.

Он понял, что мы его ждали.

Я рассказал ему все, что знал. Включая и то, что он тайком встречался с сестрицей своей жены как раз тогда, когда на Вершину обрушился дерьмошторм. Пока я говорил, он, с холодным, каменным лицом, неотрывно смотрел через мое плечо на осажденную цитадель. Я высказал предположение, что при достаточно широком взгляде на вещи можно считать, что Госпожа вовсе и не превышала своих полномочий. Его ледяной взор обратился в мою сторону.

Я выдержал это взгляд без труда. Пара встреч с Киной чудесным образом изменили мое восприятие заурядных страхов этого мира.

– Не больно ли много ты размышляешь, Мурген?

– А что остается делать, если ты никому не объясняешь, что происходит.

Мне показалось, что из его ушей заклубился дым.

Костлявый, шелудивый беспородный пес проскочил мимо нас и на бегу ухватил за крыло ворону. Но насладиться добычей он не успел: все вороны, сколько их было, тучей налетели на бедолагу.

– Гляньте-ка, – заметил Одноглазый, – чем не притча? Черный пес. Черные вороны. Вечная борьба.

– Черный философ, – пробурчал Костоправ.

– Черный Отряд.

– Давай-ка потолкуем с моей достопочтенной милашкой, – сказал Костоправ. – Где она, Мурген?

Я объяснил.

– Пошли.

Мы и пошли, но ему пришлось чуток задержаться, чтобы напялить наряд Вдоводела. Что позволило мне позаимствовать серую кобылку Тай Дэя и опередить его. Ненамного. Догнав меня, Костоправ хмуро покосился на клячу, но вопросов задавать не стал. Тай Дэй тоже увязался за нами, хотя ему пришлось рысить на своих двоих.

Он за мной не поспевал. Как, впрочем, и я за Костоправом. Если между Госпожой и Стариком имел место какой-то спор, к тому времени, когда я добрался до них, они уже поладили. Возможно, мне следует – разумеется, попозже – вернуться сюда с Копченым да поглазеть на их встречу. В настоящий же момент они вместе рассматривали высоченную белесую стену, прикидывая, как наилучшим образом использовать сложившуюся ситуацию.

– …боюсь, наш запас бамбука подходит к концу, – говорила Госпожа, – а между тем Длиннотень наверняка выпустит против нас Тени. Хотя бы один раз.

Разговор велся на таглиосском. Ей было все равно, слышат ли ее, а между тем ушей вокруг было предостаточно, включая Ножа, Лозана, а также Очибу и Зиндаба, генералов из числа наров. Ни один из этих людей не казался мне заслуживающим полного доверия.

Кроме того, вокруг во множестве вились вороны.

Они превратили развалины Кьяулуна в настоящий птичий базар. И то сказать, им было чем поживиться. Установившиеся холода сохранили для них трупы подданных Хозяина Теней.

Почти все солдаты швыряли в птиц камнями, но те научились уворачиваться. Я подозревал, что вскоре люди привыкнут к воронам настолько, что перестанут обращать на них внимание, а поговорить о важных делах, рассчитывая сохранить тайну, можно будет лишь под защитой чар, распугивающих птиц Душелова.

Кружившиеся птицы разразились тревожным карканьем. Все, кроме меня, пропустили это мимо ушей. Да и я насторожился лишь потому, что подумал об Одноглазом – уж не вздумал ли он проследить за нами?

И не учуял ли это кто-нибудь еще?

Невозможно сделать что бы то ни было, не оставив вовсе никаких следов. Но если кто-то научился распознавать эти следы… В один из хрустальных куполов угодило столько огненных шаров, что он загудел. Сначала то был лишь негромкий гул, но он нарастал и в конце концов превратился в оглушительный рев. Купол взорвался, разлетевшись на множество осколков и подняв облако пыли.